Вдохновение гуляло тихими переулками Хамовников. Оно пряталось в изгибах кованых оград, в барочных завитушках наличников, в затейливой лепнине старинных доходных домов. Я искал его там, где стираются границы времени, где сквозь шелуху новостроек проглядывает аристократическая поступь дореволюционной Москвы.
Вдохновение — это не вспышка, это медленное вызревание. Оно осаждается пылью веков, впитывается запахом старой штукатурки, шепчется сквозь листву вековых деревьев. Оно — в каждом сколе кирпича, в каждой трещинке на фасаде, в каждой потертой ступеньке.
Но однажды, на закате, когда последние лучи солнца позолотили купола Зачатьевского монастыря, вдохновение обрело форму. В голове всплыл эскиз: гипсовая плитка, фактурой напоминающая облупившуюся краску старого московского дома.
Плитка должна была пахнуть историей, говорить без слов. Она должна была стать продолжением этих тихих переулков, перенесенным в современный интерьер. Кусочек старых Хамовников, застывший во времени, доступный каждому.
И вот, в мастерской, под стук инструментов и запах гипса, рождались первые экземпляры. Каждая плитка — маленькое воспоминание, отголосок прогулки по улицам, где время замедляет свой бег. Вдохновение обретало осязаемую форму, готовую поселиться в чьём-то доме, чтобы рассказывать свою тихую историю.